|
|
| |
Не зарегистрирован
Зарегистрирован: 01.01.70
|
|
Отправлено: 01.04.05 02:09. Заголовок: Re: Поедание фекалий
Тут один рассказик на эту тему мне муж приволок, веселенький такой. Не про собачек, а про оленей. Кто хочет - почитайте. Некоторые словечки пришлось заменить, а жаль:из песни слов не выкинешь!
Мануал – Как сходить в туалет в тундре
31 March 2005 Прочли:14965
Вот многие спрашивают: «Лора, а как в тундре с туалетом?» «А с туалетом в
тундре, - говорю я, - всё замечательно. Нигде больше вы не найдёте такого
шикарного туалета, как в тундре (тут я тяну из пачки розового «Собрания»
удлинённую сигаретину и делаю паузу, чтобы нервно закурить). Этот туалет
простирается буквально от горизонта до горизонта, и единственное
неудобство, с которым вы можете столкнуться при акте каканья или писанья,
это...» Впрочем, это не единственное неудобство.
Когда-то я имела дело с туалетом, у которого не было потолка, трёх стен и
двери. Туалет находился на территории нашей с экс-мужем дачи, поэтому
какое-то время он нас не раздражал, но мы все равно потом сделали себе
новый, со стенами и даже неким подобием журнального столика. Доставшееся же
нам от прежних хозяев тубзо представляло собой 4 вкопанных в землю столба,
между которыми болтались драные ковровые дорожки. Вместо крыши над тубзом
нависала кедровая ветка, на которой вечно лежал сугроб снега. Выпрямляясь,
посетитель уборной обязательно задевал башкой сугроб и стряхивал его себе
за шиворот.
Так вот, когда я очутилась в оленьем стойбище, то воспоминание о тубзе с
непрочным сугробом над головой оказалось одним из самых тёплых и, по
меньшей мере трижды в день, я была готова отдать по ведру чая за каждую из
трёх его ковровых дорожек. Я забыла сказать, что пакетированный чай в
тундре ценится несколько выше, чем какое-нибудь говно типа Хеннеси. В
приютившем меня стойбище уважали «Липтон».
Часа через три после приезда, надувшись с дороги «Липтона» с привезенной
мною же сгущенкой, я выбралась из чума посмотреть, куда можно было бы этот
«Липтон» выпустить из организма. Для красоты я захватила с собой
фотокамеру, никого, впрочем, не обманувшую: «Лора, - сказали мне добрые
хозяева, - ты если поссать хочешь, берегись оленей». Про оленей я не
поняла, но переспрашивать не стала. «Нет, - сказала я, незаметно зардевшись
в полумраке чума, - я хочу пофотографировать».
Снаружи было очень просторно. Низко над тундрой висело солнце, во всю
ивановскую демонстрируя мне широкие возможности для фотографирования:
сколько ни напрягай объектив, ни одного мало-мальски подходящего укрытия.
Между чумов бродили олени, задумчиво ковыряясь копытами в снегу. Выглядели
они, несмотря на рога, миролюбиво. «Липтон», между тем, с каждой минутой
делал мою жизнь всё более трудной. Я отошла метров на двадцать от крайнего
чума, спустила портки и, выставив голую задницу на минус 47 при ветре 15
м/сек, тут же перестала её чувствовать.
Но мне было не до задницы: процесс изгнания «Липтона» затмил мне в тот
момент всё. Именно поэтому я не сразу обратила внимание на какой-то неясный
движняк позади себя. А когда обернулась, то даже не испугалась: выражение
лиц у оленей, несущихся ко мне, было сосредоточенным, но не враждебным. Они
смели меня, по-моему, даже не заметив, и принялись жрать снег там, где я
только что сидела на корточках. В чум я вернулась сильно озадаченная. До
этого я думала, что северные олени едят исключительно ягель.
Тот факт, что надо мной ржали, я здесь упоминать не буду, тем более что
ржали надо мной беззлобно. Мне есть, чем гордиться: я оказалась легко
обучаемая, о чём ныне и присно сообщаю в резюме при попытках куда-нибудь
трудоустроиться. В следующий поход до ветру я пошла уже со знанием дела,
захватив с собой в чисто поле длинную палку по имени «хорей». Хорей этот,
ничего общего не имеющий с ямбом и прочими поэтическими прибамбасами,
обычно используется погонщиками оленей в качестве дрына, которым следует
подпихивать любителей человеческой мочи, если они слишком тормозят в
дороге.
В тот раз я выдернула хорей из сугроба рядом с чумом и пошла в снега,
напевая какую-то мужественную херню вроде «Ты теперь в Армии». Олени, разом
наплевав на ягель, собрались в кучу и пошли за мной, как дети за
крысоловом. Я сменила песню на «Три кусочека колбаски» (посмотрела б на
вас, что б вы вспомнили спеть при похожих обстоятельствах), но скоты не
отставали. Я прибавила шагу, олени перешли на рысь. Я побежала, олени
пустились в галоп, обогнали меня и остановились посмотреть, где я там. Я
издали показала им хорей, и они подошли поближе. Двое из них дали почесать
себя меж рогов, а один – потрогать за нос. Нос у северных оленей волосатый,
если кто не знает.
Мы стояли напротив друг друга: я и штук двадцать оленей, выжидающих, когда
я перестану страдать хернёй и наделаю им наконец жёлтого снега. Я
замахнулась хореем, они слегка пригнули головы и не сдвинулись с места.
«Пошли вон отсюда!!!» - крикнула я и затопала ногами, мгновенно
провалившись в наст до середины ширинки. Олени стояли и смотрели, как я
выбираюсь из снега. Пара-тройка из них вытянула шеи, чтобы проверить, не
оставила ли я в снегу немножко мочи, а один даже сунулся с этим вопросом
непосредственно ко мне . «Пошел вон, козёл», - сказала я, ударила его по
харе и в этот момент до тошноты напомнила себе институтку, попавшую в кубло
нахалов и отбивающуюся от них веером.
В чум я вернулась ни с чем. То есть, наоборот.
- Ну как? – спросила Алла Айваседо. Мы с ней познакомились в Самбурге,
хороший город, тыща человек населения, включая интернатских детей. Это Алла
привезла меня в стойбище к своим родственникам, представив как «хорошую
русскую, правда, немного того».
- Да никак, - сказала я.
- Олени? – спросила Алла.
- Как вы вообще тут в туалет ходите? – спросила я.
- Да как. Пошли покажу, - сказала Алла, - я как раз тоже уже хочу.
И мы пошли.
Олени уже разбрелись по стойбищу, но, увидев нас, стали группироваться и
готовиться к охоте.
- На них надо крикнуть, они разбегутся, - объясняла Алла на ходу.
- Я орала, - сказал я.
- Да как ты там орала, - махнула она в мою сторону щепкой. Щепку она
захватила в чуме у «буржуйки».
- Нормально орала, - сказала я, но, вспомнив институтку, заткнулась.
Олени шли за нами хорошо обученной «свиньёй».
Алла остановилась, выковыряла в насте ямку щепочкой и взялась за полы
ягушки (это такая девичья малица из оленьих шкур). Олени подошли и встали
как вкопанные метрах в двух, не спуская глаз с выколупанной Аллой лунки.
- Смотри, как надо, - сказала Алла и, набрав воздуху, крикнула на
полтундры:
- А НУ НА Х%Й БЫСТРО!!!
Олени всё еще бежали, когда Алла встала и расправила ягушку. Когда встала
я, олени уже возвращались, но были еще далеко.
С того момента я ходила в тундру без провожатых. «А ну на х%й быстро!!!» -
это я ведь и сама умею сказать, когда приспичит. Причем, вскоре выяснилось,
что данную фразу не обязательно кричать полностью, достаточно и усеченного
варианта. «А ну на х%й!!!» - доносилось время от времени из тундры. Это
означало, что кто-то из обитателей стойбища пошёл в туалет.
Через три дня я научилась различать их по голосам.
tosainu
|
ФУ....... 
а я даж не знала как они там.... в тундре 
непонимаю, я ей перед прогулкой специально побольше корма положил, а она всё равно кучи жрёт, сволоч! 
. 
- участник сейчас на форуме